Я вздрогнула от неожиданности, когда телефон издал звуковой сигнал, и на экране высветилось сообщение: "Жду тебя к 17:00 по адресу ***. Не опаздывай".
Прочитав послание от своего наставника, я фыркнула: привычки опаздывать у меня никогда не было. Зато я могла целиком и полностью забыть о надвигающемся мероприятии, поэтому с его стороны было весьма предусмотрительно освежить мою память.
К слову сказать, меня не слишком заботил предстоящий концерт: самый что ни на есть стандартный отчетник. На дворе стоял конец мая, так что я легко оделась и отправилась в назначенное место. Я решила выехать заранее, т.к. адрес был незнакомый, а с моей способностью ориентироваться процесс мог затянуться.
Это было очень странное здание. Сейчас, будучи бодрствующей, я не могу припомнить ни одного, хотя бы, отдаленно похожего на те, где мне довелось выступать. Скорее, это была некая смесь дворцов культуры, концертных залов, музыкальных институтов и академий, которые мой спящий мозг сплел воедино. Не сказать, чтобы оно было красивым, как не сказать и, что оно было уродливым — в причудливом сочетании улавливался гротеск, и это немного пугало.
Первая стадия удивления настигла меня почти сразу, когда я обнаружила, что у главной лестницы отсутствует большая часть ступеней. Она не была разрушена — скорее всего, ступеней никогда не было. Выглядело это так, будто кто-то вырезал мрамор острым ножом, оставив лишь третью, седьмую и одиннадцатую ступени. Однако перила были на месте: именно благодаря их наличию я хоть и с большим трудом, но, все же, смогла подняться на этаж выше, когда выяснилось, что другой лестницы не существует.
Мой наставник нарисовался практически сразу же. Это был мужчина средних лет и приятной наружности в ярко-фиолетовом костюме. Он тепло поприветствовал меня и взял на себя обязанность сопровождать, весьма прозрачно намекнув, что здесь, в лабиринте коридоров, переходов, кабинетов и залов нетрудно заблудиться. Я не возражала.
Повсюду сновали артисты. По большей части, все они хранили молчание, лишь изредка перебрасываясь парой фраз. Но именно этот полуштиль вызывал чувство тревоги. Я удивилась во второй раз, когда отметила, что все выступающие одеты в костюмы совершенно разных эпох: вычурные наряды эпохи Рококо резко контрастировали с аскетичностью древнегреческих образов, привычной современностью и элегантными костюмами конца XIX века. Я даже немного расстроилась, осознав, насколько просто одета и уже хотела поинтересоваться у своего наставника, по какой причине он не предупредил меня, что мероприятие предполагается стать костюмированным шоу. Но мы шли дальше, и вот я уже совсем забыла о своем вопросе.
Мы как раз проходили мимо тяжелых двойных дверей, из-за которых доносилась какофония настраиваемых инструментов, как вдруг мой наставник произнес странную фразу:
— Ты помнишь, что у тебя позиция в "соль"? Там не будет квинты.
Только я хотела ответить, что на фортепиано нет никаких "позиций", а квинта от "соль" разумеется, присутствует, и это знают даже первоклашки, как мой наставник куда-то исчез. Попросту испарился как дым.
Или призрак.
Я огляделась вновь. Музыканты и певцы все также сновали туда-сюда, не обращая на меня никакого внимания. Будто не видели. На стоящей у стены консоли лежали позабытые кем-то ноты. Я принялась их листать: оркестровая партитура, сборник ноктюрнов для фортепиано и тетрадь начинающего тромбониста. Я положила ноты на место — не знаю, какую информацию я намеревалась найти, но ничего подходящего в них не было.
И тут мне пришла в голову мысль, что было бы неплохо отыскать план здания. Тогда я бы смогла сориентироваться и, возможно, даже понять, что это за место. Но для этого было необходимо вновь воспользоваться лестницей без ступеней, а я очень боялась споткнуться. Почему-то у меня возникло стойкое ощущение, что на этой лестнице ни в коем случае нельзя падать. А коли упадешь — случится нечто ужасное. Поэтому я все также продолжала стоять на месте, вглядываясь в толпу. Может быть, кто-то их них согласится помочь мне?
Как раз в этот момент я заметила в толпе знакомую фигуру. Я уже отчетливо понимала, что вокруг творится что-то очень странное, и это осознание делало мои ноги ватными. Но я ни за что не могла упустить его из виду: ускорив шаг, насколько это было возможно, я практически побежала. Я бежала сквозь толпу, но ни разу ни с кем не столкнулась. Я лишь едва улавливала легкие прикосновения шелка, страусиных перьев, бусин и шерсти, но ни разу не ощутила плотности тел. Впрочем, невозможно ощутить то, чего нет.
В конце концов, я споткнулась о чей-то длинный шлейф, и едва не рухнула под ноги цели своего преследования. Музыкант испуганно отшатнулся.
— Почему ты прячешь свое лицо? — не самая лучшая фраза для долгожданной встречи. Наверное, для начала стоило сказать, хотя бы: "здравствуй".
Мой скрипач молчал, испуганно вжимая голову в плечи. Его пальцы судорожно сжимали тонкий гриф инструмента.
— Послушай, — начала я. — Если ты не хочешь иметь со мной дела, то я не...
Выдавив что-то отдаленно похожее на "прости", молодой человек бросился бежать. Я кинулась следом. Калейдоскоп резных дверей, витражей, бархатных портьер и картин завертелся вокруг, когда мы бежали по коридорам. Осознание пришло внезапно, как только мы достигли злополучной лестницы: все присутствующие в здании были мертвы. А призракам не нужны ступени: их эфемерные тела легко могли парить в полудюйме над поверхностью пола, создавая иллюзию ходьбы. И только мое настоящее, живое тело было слишком тяжелым, чтобы левитировать. Но я — не я, если позволю себе позорно упасть на глазах у всех!
В три прыжка преодолев опасный отрезок, я оказалась в холле и победоносно ухватила свою "жертву" за рукав. Но скрипач мягко высвободил руку из захвата. Он больше не убегал. Более того: теперь я думаю, что он сделал, это специально, заставив меня следовать за ним. Молодой человек сделал шаг в сторону, скрывшись за углом и я, словно приклеенная повторила его движение.
Холл исчез, лестница тоже, не было даже стен. Вместо них вокруг нас возвышались огромные, словно двери, раскрытые книги. Ноты. Партии и партитуры симфоний и опер. Легкий ветерок шевелил страницы, и те едва трепетали, словно молодые весенние листья.
Мы шли друг с другом, ступая по красному ковру, окруженные белизной листов, испещренных музыкальными символами и молчали. Мой партнер не был разговорчив, а я не была уверена, что стоит прерывать эту зыбкую тишину.
Протянув руку, скрипач перевернул одну из страниц и, подавшись вперед, вошел в одну из партитур. Словно там была невидимая дверь. Я, не раздумывая ни секунды, шагнула следом. Уж если моему спутнику удалось слиться с музыкой, то я и подавно смогу.
