Голос, что звал ее, исходил словно из старого радиоприемника. В голове гудел рой рассерженных пчел, а спина отзывалась невыносимой болью. Когда гул, наконец, стих, Лизетта медленно открыла глаза.
— Девочка моя, как ты? — над ней тут же нависло встревоженное лицо отца. — Ты не ранена?
— Нет, — заплетающимся языком ответила Лизетта. Она попыталась сесть, но из-за сильного головокружения не смогла этого сделать. Обратный прыжок оказался также непредсказуем и травмоопасен: приложив спиной о стеллаж, Лизетту швырнуло на грязный ледяной пол. Скосив глаза, она оценила последствия неконтролируемого перемещения во времени: лишившиеся своего пристанища брошюры, книги и толстые журналы были разбросаны вокруг. Многие тома лежали раскрытыми, и глядя на их желтоватые потрепанные временем страницы, Лизетта испытала необычайную смесь страха и отвращения: валяющиеся в грязи и беспорядке когда-то дорогие подписные издания сейчас напоминали стаю мертвых птиц со вспоротым нутром.
Погрузиться в глубокие думы на тему взаимосвязи птиц и книг ей не дали: одним четким движением ладони в воздухе освободив кресло от наваленных вещей, Гаспар подхватил дочь на руки и аккуратно опустил на освободившееся сиденье.
Кресло было очень мягким, и боль в спине сразу уменьшилась. Глубоко вздохнув, Лизетта потерла переносицу, пытаясь собраться с мыслями. Увиденное крепко врезалось в память, и теперь Лизетта прокручивала в голове события, что случились много лет тому назад. И тут ее словно окатило ледяным душем.
Это было давно.
— Лизетта, дочка, как ты? — опустившийся на колени перед креслом Гаспар взял руку дочери и крепко ее сжал. — Тебя кто-то обидел? Где болит?
Ощущение тепла и заботливый голос родителя постепенно возвратили Лизетту в реальность. Вот она полулежит в огромном кресле в книжном магазине. Его хозяин — пожилой волшебник с длинным крючковатым носом стоит чуть поодаль и шепотом переговаривается с парой покупателей, невольно ставших свидетелями ее первого прыжка. Продавец то и дело посматривал на Лизетту. А когда их взгляды пересеклись, неожиданно подмигнул девочке.
Краем глаза Лизетта заметила две веснушчатые физиономии, с любопытством таращившиеся на нее из-за стеллажей у противоположной стены. Обнаружив, что Лизетта тоже смотрит на них, физиономии поспешно юркнули в свое укрытие.
— Они тебя не боятся. Просто впервые видели прыжок, — объяснил дядюшка Ву. Все это время волшебник стоял позади кресла. Обогнув предмет мебели, он осторожно опустился на широкий подлокотник.
— Ты нас всех очень напугала, — проговорил Гаспар. — Как ты себя...
— Все хорошо, пап, — поспешно ответила Лизетта. — Только голова немного кружится.
— Это в порядке вещей, — отозвался дядюшка, успокаивая не то ее, не то Гаспара — тот глядел на дочь с таким видом, будто она вот-вот вновь испарится. — Скоро пройдет.
— А как часто я... Как часто это будет происходить?
Гаспар медлил с ответом. Он смотрел на дочь, но, казалось, его взгляд был устремлён куда-то очень далеко. Поэтому за него ответил Чжао Ву:
— Неконтролируемые перемещения во времени, как правило, случаются раз в несколько дней и длятся от нескольких минут до нескольких часов. — Заметив, как на лице юной путешественницы промелькнул страх, он поспешно добавил: — Последнее, к счастью, случается довольно редко. Обычно, средняя длительность нахождения в прошлом не превышает получаса. — Говоря это, Чжао Ву извлёк из складок мантии свой магический жезл и аккуратно провел им вдоль тела Лизетты сначала с левой, а затем с правой стороны. Вспыхнувшие при этом драгоценные кристаллы светились ровным ярким светом. Чжао Ву удовлетворённо кивнул: — Переломов и других серьезных травм нет. Но синяки тебе обеспечены.
Лизетта вновь попробовала пошевелиться, ойкнула и тут же сморщилась от боли.
— Спина болит, — пожаловалась она.
— Ты ударилась о полки, — пояснил чародей, — но все в порядке. Целебная мазь от ушибов с маслом вербены мигом поставит тебя на ноги.
— Думаю, чашка свежесваренного какао тоже может помочь, — и перед Лизеттой поставили небольшой латунный столик-поднос с большой чашкой и тарелкой сливочных пирожных. Принесший угощение Хьюго одарил Лизетту хитрой улыбкой: — Первый прыжок требует немалой отваги. Это достойно награды.
— Истинная правда, — поддержала его полненькая покупательница. Как и ее супруг, оба были уже далеко немолоды. — Как вспомню свой первый опыт — мурашки по коже. — Тут она огляделась по сторонам: — Куда запропастились Поль и Вивьен?
Лизетта быстро догадалась, что так звали две веснушчатые физиономии, наблюдавшие за ней из-за скопления книг. Впрочем, ребятишки уже покинули свое нехитрое убежище: привлеченные ароматом угощений, Поль и Вивьен тихонько приблизились и теперь нерешительно топтались неподалеку от Лизетты. Та с готовностью протянула им тарелку:
— Хотите?
Поль что-то буркнул и густо покраснел, а вот его младшая сестрёнка тут же схватила большой эклер и с наслаждением впилась зубами в ароматное тесто.
— Фкуф-фно! — просияла девочка. Теперь ее нос украшали следы сахарной пудры. — Шпашибо!
— Бери ещё, — предложила Лизетта, которой после пережитых событий совсем не хотелось есть. Она взяла чашку и сделала маленький глоток. Обжигающее тепло тут же разлилось по всему телу. Вивьен с сомнением покосилась на тарелку:
— Если я возьму ещё... а потом ещё и ещё, — она при этом загибала пальцы, — то тебе ничего не достанется.
— Мне совсем не хочется есть, — Лизетта чуть подвинула тарелку. — Возьми, пожалуйста. Сьешьте их потом вместе, — Лизетта едва заметно кивнула в сторону стоявшего неподалеку мальчика. Поль стоял все ещё красный как спелый помидор.
— Это мой старший брат Поль, — пояснила Вивьен, как раз, расправившись с эклером. — Он старше меня на год и совсем недавно поступил в Академию, поэтому сейчас ужасно важничает, — хихикнув, рыженькая взяла ещё одно пирожное, а затем повернулась к брату: — Бери, угощают же!
Поль вновь что-то пробурчал, но пирожное взял. И тут же застыл подобно каменному изваянию с десертом в руке.
— Поль, — тут же позвала его Вивьен. Брат не отозвался. Тогда Вивьен, приблизившись, дернула того за рукав. Ноль реакции.
— Бабушка, дедушка! — звонко крикнула Вивьен, и волшебники, до этого беседовавшие с продавцом, обернулись. — С Полем что-то произошло. Кажется, его заколдовали.
— Вряд ли такое возможно, милая, — возразила женщина. Приблизившись к внуку, она внимательно осмотрела Поля и вынесла вердикт: — Твой брат в полном порядке.
— Тогда почему он похож на истукана? — не унималась внучка.
— Я думаю, дело в том, что Поль встретил одного из своих преподавателей, — не сдержавшись, тихо вставила Лизетта. Проследив за взглядом Поля, она сразу сообразила, что стряслось: примерно так же выглядел Саймон, когда увидел Чжао Ву во время своих безуспешных поисков кота. Последний, разве что, не заикался — он просто молчал.
— Преподавателя? — обернувшись, Вивьен, наконец, обратила внимание на чародея, в которого, предлагая Полю пирожное, едва не врезалась минутой ранее: Чжао Ву вовремя сделал шаг назад. — Ой, здрасьте! — лучезарно улыбнулась Вивьен. — Я еще не поступила в Академию, поэтому совсем вас не знаю. А какой предмет вы преподаете?
В отличие от старшего брата, готового провалиться аж до центра Земли, Вивьен ничуть не выглядела скованной. Продолжая улыбаться во весь рот, она ждала ответа на свой вопрос.
— Здравствуй, — кивнул Чжао, возвращая в ответ куда более скромную улыбку. — Вивьен, если не ошибаюсь? — вопрос был задан, явно, из вежливости. Но Вивьен с готовностью закивала головой: — Да-да! А это мой брат Поль! Скажите, профессор... — она запнулась.
— Чжао, — мягко подсказал ей волшебник. — Мое имя Чжао Ву.
— Профессор Чжао, вы же преподаете у моего брата? Скажите, как он учится?
Чжао Ву бросил быстрый взгляд на стоящих неподалеку бабушку и дедушку Поля и Вивьен. Те улыбались.
— Вивьен, разреши ответить на твои вопросы по порядку, — неторопливо начал Ву. — Вначале ты спросила меня о дисциплине, которую я веду. Я являюсь преподавателем Целебных трав и растений — курса, который студенты изучают в течение всех пяти лет пребывания в Академии. Что касается твоего второго вопроса, — при этих словах Поль резко побледнел и стал покрываться пятнами, что сделало его веснушчатое лицо похожим на недозрелую клубнику, — твой брат делает значительные успехи. Надеюсь, что и ты, Вивьен, будешь учиться столь же прилежно.
Услышав ответ чародея, задержавший до этого дыхание Поль, наконец, с облегчением выдохнул. Количество багровых пятен на его лице тоже уменьшилось.
— Буду! — кивнула Вивьен. — Я буду так стараться, что превзойду всех в Академии.
— Что ж, ловлю на слове, — хмыкнул Чжао.
— Простите мне мое любопытство, месье... — Гаспар обернулся.
— Морэ, — отозвался тот. — Гаспар Морэ.
— О, очень приятно, — пожилой волшебник слегка наклонил голову: — Рене Бонар к вашим услугам.
— Кажется, вы хотели задать вопрос, месье? — нетерпеливо напомнил ему Гаспар. — Я вас внимательно слушаю.
– Да. Если вы не против, я хотел бы узнать, сколько лет вашей дочери, — произнес месье Бонар и тут же поспешно пояснил: — мне показалось, она младше Поля.
— Недавно исполнилось десять, — отозвался Гаспар.
— Надо же, десять лет — и уже первый прыжок! — покачал головой месье Бонар. — Я слышал, юные носители гена совершают свое первое перемещение к тринадцати годам.
— Как правило, — Гаспар с неподдельным интересом воззрился на собеседника. — Вы позволите, если я, в свою очередь, задам весьма нескромный вопрос?
Месье Бонар пробормотал в ответ нечто утвердительное.
— Вы же не волшебник? — тон Гаспара был вопросительным, однако было видно, что он уверен в своем предположении.
— Моя супруга — Мариз — ведьма. Я же, — Рене Бонар развел руками, — обычный человек.
Гаспар удовлетворённо кивнул. Он и не ожидал другого ответа.
Месье Бонар выглядел растерянным. — Неужели, это так бросается в глаза? Мариз утверждает, что...
— О, нет-нет! — поспешил успокоить его Гаспар. — Внешне это никоим образом не заметно. Визуально отличить человека с магическим даром от таковым не обладающего невозможно без применения определенного ряда тестов. И я бы ни за что не догадался о том, что вы не волшебник. Однако вы сами только что выдали себя.
— Выдал? Чем же? — было видно, что слова Гаспара заинтересовали Рене. Его светло-карие круглые глаза, отдаленно напоминавшие глаза совы с любопытством сверлили собеседника.
— "Я слышал, юные носители гена совершают свое первое перемещение к тринадцати годам", — процитировал Гаспар, — слышал, — повторил он еще раз с нажимом. И тут же пояснил: — Будучи волшебником, вы бы не слышали, а знали, месье, что, как правило, первый прыжок носители гена путешественника совершают не просто в тринадцать лет, а по истечении второго новолуния на четырнадцатом году жизни. До этого момента магия проявляется иными способами: обычно, ее юный обладатель начинает попадать в совершенно абсурдные ситуации. Например, случайно поджигает воду в аквариуме с декоративными рыбками или превращает любимое бабушкино платье в старый мятый дуршлаг.
— Боюсь, моя бабушка, упокой, Господь, ее душу, никогда бы не простила мне подобной выходки, — заметил месье Бонар, улыбаясь. — Превратить платье в дуршлаг, подумать только!
— Моя бы тоже, — поддержал его Гаспар и с ухмылкой добавил: — Наверное, поэтому вместо платья я лишил кровать моих бабки и деда разом всех четырех ножек, из-за чего те посреди ночи грохнулись прямо на пол.
— Даже не знаю, что сказать, — вновь растерялся Рене, хлопая своими "совиными" глазами из-под очков в тонкой золотистой оправе. — Наверное, вам сильно досталось?
— Совсем нет, — возразил Гаспар. — Мои бабушка и дедушка тоже были волшебниками и готовы к тому, что моя магия скоро начнет давать о себе знать. Пока бабушка возвращала мебели ее первоначальный облик, дед тут же отправил сову моим родителям, чтобы оповестить их о первом проявлении у меня силы. Подобные происшествия у нас в порядке вещей. Малолетним волшебникам, родившимся в обычных семьях приходится куда сложнее: обычно, их родные оказываются не готовы к подобным переменам. И, в лучшем случае, попросту прячут свое диковинное чадо от других менее лояльно настроенных родственников и друзей. Другие же... — Гаспар помедлил, подбирая слова, — и вовсе не хотят мириться с появлением в своей жизни юного мага.
— Уж не хотите ли вы сказать, — осторожно начал Рене — что от детей-волшебников попросту отказываются?
Вместо Гаспара на вопрос месье Бонара ответил Чжао:
— Да, месье. Именно это вам и хотел донести мой лучший друг, — Чжао помог Лизетте подняться с кресла, и та теперь стояла, осторожно переминаясь с ноги на ногу. Дядюшка Ву уверил в том, что все кости целы, но тело неприятно ныло, и Лизетта то и дело морщилась. — Я вырос в приюте для сирот лишь по той причине, что волей судьбы мне было уготовано родиться в семье, никак не связанной с миром магии. Это был обычный французский приют для самых обычных детей. Но, к счастью, директор и воспитатели смогли найти в своих сердцах тепло для оставленного на пороге их заведения необычного младенца. И, раз уж разговор зашел об этом, позвольте упомянуть еще один метод отличить ребенка мага: проводящий с новорожденным достаточное количество времени может заметить стремительную смену цвета радужки. Мои глаза вспыхивали ярко-оранжевым, когда я был чем-то напуган, зол или попросту заинтересован. Эта особенность сохранялась до пяти лет, пока я, наконец, не поджег воду в большом аквариуме с золотыми рыбками. К счастью, так как я был еще ребенком, моя магия была довольно слабой. Огонь вскоре потух, и никто из воспитанников или персонала не пострадал. Однако судьба рыбок так и осталась тайной: после происшествия аквариум убрали, и я никогда его больше не видел.
Лизетта, затаив дыхание, слушала беседу взрослых и от испуга вздрогнула, почувствовав, как кто-то дергает рукав ее куртки. Это была Вивьен.
— Я тут подумала, раз ты не хочешь, — нерешительно проговорила девчушка, — то, может, я заберу оставшиеся пирожные? — она указала рукой на тарелку, на которой все еще лежали пять аппетитных эклеров.
— Да-да, конечно. Забирай, — кивнула Лизетта. Она вся превратилась в слух. Едва узнав о том, что Чжао Ву рос в приюте, вдалеке от родных, девочка силилась представить, что же произошло со всей его семьей. Воображение рисовало один несчастный случай за другим. Но ей и в голову не могло прийти, что от маленького Ву попросту отказались. По той причине, что малыш оказался обладателем гена Воина. Не таким, как все. Волшебником.
— "Как правило, обладание одним из генов называют Великим Даром", — вспомнила Лизетта слова из некогда прочтенной ею книги. — "Но Дар ли это? Или проклятье?"
— ... насчет письма? Как ты на это смотришь?
Лизетта тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. Кажется, Вивьен только что задала вопрос, который она благополучно прослушала. Лизетта повернулась к рыжей:
— Прости, я не расслышала. Что ты только что сказала?
— Ты вообще не слушала, — беззлобно уточнила Вивьен. — Я спросила, могу ли я написать тебе письмо? — она протягивала Лизетте блокнот и перьевую ручку. — Поль вот-вот снова уедет в Академию, и я не увижу его до самого Рождества. Мне совсем не хочется умереть со скуки, поэтому я подумала, вдруг, ты будешь не против того, чтобы иногда писать друг другу? Мне кажется, мы могли бы подружиться.
— По правде говоря, я тоже еду в Академию, — призналась Лизетта, возвращая Вивьен блокнот со свеженаписанным адресом.
— Правда? — восхитилась Вивьен. — А почему так рано? — поспешно накорябав свой собственный адрес, она выдернула лист и протянула его Лизетте.
— Мне нужно пройти обследование, — кратко пояснила Лизетта. — Папа и дядюшка считают, что моя магия проявляется несколько... странно, — ей не хотелось вдаваться в подробности, как и объяснять причину, по которой она зовет профессора Магической Академии дядюшкой.
— О! — вздернутый носик собеседницы немного покраснел от любопытства. Однако, похоже, Вивьен сделала над собой неимоверное усилие и сказала лишь: — Тогда напиши мне, когда приедешь туда, хорошо?
И Лизетта пообещала, что, непременно, напишет. Листок с адресом она сунула в карман.
— Как самочувствие? — ладонь Гаспара ласково легла ей на голову. Лизетта протестующе высвободилась из-под руки родителя — совсем не хотелось, чтобы Поль и Вивьен стали свидетелями подобной сцены: Поль уже учится. Если он случайно сболтнет лишнего, об этом могут узнать другие студенты. Не хватало, чтобы ее начали дразнить "папиной дочкой".
— Все хорошо, пап, — коротко ответила Лизетта, уворачиваясь от новой попытки Гаспара приласкать своего ребенка. Мариз, тем временем, подозвала внуков: семейству Бонар тоже было пора домой.
— Удивительные, все-таки, создания — дети, — с улыбкой произнес месье Бонар, наблюдая за тем, как Лизетта собирает купленные книги и брошюры в аккуратную стопку и кладет в протянутый Хьюго бумажный пакет. — По-моему, только детская психика способна так быстро восстанавливаться. Совсем недавно ваша дочь столкнулась с огромным испытанием. А сейчас ведет себя так, будто бы ничего не произошло.
— Позвольте спросить. Вы психолог? — как бы невзначай поинтересовался Гаспар. Он забрал у дочери увесистый пакет, набитый книгами.
— Прошу прощения, если мои слова ввели вас в заблуждение. Я не психолог, я историк, — возразил Рене Бонар, блеснув своими глазами совы. — Но природа наделила меня тягой к наблюдениям.
— И, явно, делаете успехи, — похвалил его Гаспар. — Вы верно подметили: ничего особенного не произошло. Такое событие как временной прыжок — в порядке вещей любого Хранителя. И моя дочь это понимает.
— Да, разумеется, — покорно согласился Рене. — Просто она еще совсем ребенок, и, насколько я понял, первое перемещение случилось гораздо раньше положенного...
— Простите, что прерываю вашу беседу, но нам пора, — написавший что-то на клочке бумаги Чжао Ву поджег послание. Вспыхнув красноватым пламенем, обрывок исчез. На пол упали несколько крошек серебристого пепла, Все начали прощаться.
— Пока, Лизетта! — крикнула Вивьен. — Помни: когда мы встретимся в Академии, пощады не жди. Я буду лучшей!
— Пока, — ответила Лизетта, думая о том, что когда она сама поступит, Вивьен уже будет опытной студенткой.
Поль тоже пробормотал что-то на прощание. Он так и не смог оправиться от шока, вызванного встречей с профессором. От эклеров Поль тоже не отведал ни кусочка, и Вивьен выпросила у продавца еще один бумажный пакет, чтобы сложить в него оставшиеся пирожные.
— Подумать только, как, порой, удивительно строится череда событий, — изрек Чжао Ву, когда они шли по извилистому переулку, держа курс на уже знакомую Лизетте Серую Площадь.
— Что ты имеешь в виду? — живо заинтересовался Гаспар. Но Чжао Ву не ответил, и Гаспар не стал переспрашивать дважды — он слишком хорошо знал своего друга и давно усвоил: если Чжао Ву не отвечает на вопрос, значит, считает, что сказанного им ранее уже достаточно.
— На что ты смотришь? — окликнул дочь Гаспар, завидев, как Лизетта, ускорив шаг, подбежала к стеклянной витрине одного из магазинов, торгующего волшебными инструментами и предметами. Задрав голову, он прочитал вывеску над дверью. И дверь, и вывеска были украшены изящно выкованными виноградными лозами. — Это магазин волшебных палочек и магических жезлов, — заметил Гаспар, кладя ладонь ей на плечо. Но Лизетта молча ткнула пальцем в стекло. Гаспар присмотрелся.
В расположенных за стеклом аккуратных продолговатых деревянных коробочках лежали волшебные палочки: тонкие и толстые, короткие и длинные, грубые и изящные. Но внимание Лизетты, как и ее палец были прикованы к аккуратной бархатной расшитой серебром подушечке, на которой располагался тонкой работы магический жезл из черного дерева. Навершие жезла украшала серебряная сова. Крохотные лапки цепко держались за шар из насыщенно-фиолетового аметиста.
— Видишь? Вон там, — Лизетта легонько стукнула ногтем по стеклу.
— Жезл — оружие Воина, — мягко напомнил дочери Гаспар. — Инструмент Хранителя — волшебная палочка. Когда придет время, я куплю ту, что притянет твой взгляд.
– Просто я подумала... эта серебряная сова. Она так похожа на Пепел! Тебе не кажется? — затараторила Лизетта, не сводя глаз с магического предмета.
— Кажется, — легко согласился Гаспар. — Все сипухи друг на друга похожи. Идем, Лизетта. Чжао Ву уже давно вызвал карету. Пора домой.
Комментариев нет:
Отправить комментарий