— Мам, а я тоже так смогу? — пропищал темноволосый мальчик лет пяти, обращаясь к ведущей его за руку женщине.
— Да, конечно, дорогой. И не показывай, пожалуйста, пальцем. Это неприлично, — одернула его мать. Но мальчишка завороженно следил за тем, как самолетик, выписывая спираль, поднимается все выше и выше. Его ручка с вытянутым вперед пальцем неподвижно застыла, указывая на Гаспара. Лизетта тихонько хихикнула.
— Идем, Луи. Нам пора домой, — женщина потянула сына за руку.
— Мам, а папа тоже так умел? — вдруг спросил Луи. Лизетта почувствовала, как ее сердце, пропустив удар, ухнуло куда-то в желудок. Хихикать разом расхотелось.
По лицу матери Луи пробежала тень.
— Ну, разумеется, умел, — пробормотала она. И поспешно добавила: — Ну, идем же! Дома я сделаю тебе такой же.
Когда Луи со своей мамой, наконец, скрылись из виду в одном из примыкающих к площади переулков, смотрящий им вслед Гаспар задумчиво проговорил:
— Интересно, есть ли в этом мире хоть одна семья волшебников, избежавшая последствий энергетического выброса?
Бумажный самолетик печально шлепнулся на землю. Гаспар палочкой отправил его в ближайшую урну. Лизетта громко вздохнула.
— Насколько я знаю, члены семей Пуаро и Бенуа не пострадали, — отозвался Чжао Ву, комкая обертку от пончика. Один точный бросок — и бумажка полетела вслед за самолетиком в каменную урну. — Джиневра и Сезар Пуаро, как раз, пригласили Рауля и Полин с детьми погостить в их небольшом домике в Австралии. По счастливой случайности ни в доме, ни поблизости не оказалось ни одного хронометра.
Лизетта вполуха слушала разговор взрослых, погруженная в собственные мысли. Интересно, кто-нибудь из детей Пуаро или Бенуа учится сейчас в академии? Если да, то она, наверняка, встретит их — счастливых, беззаботных ребят. Не познавших, каково это — враз потерять близкого человека. Лизетта не имела ни малейшего понятия о ком-либо из членов названных семей, однако в душе ее невольно разлилась жгучая зависть.
— Ты уже закончила есть? — Гаспар повернулся к дочери, и та кивнула. — Что ж, в таком случае заглянем по пути в книжный магазин, а затем — домой, — решил он.
— Я бы хотел также зайти на почту, — дядюшка Ву поднялся со скамьи. — Нужно отправить одно письмо.
Расположенное на Серой площади главное отделение почтовой связи заставило Лизетту исторгнуть возглас восхищения. Построенное в неоклассическом стиле здание куда больше напоминало старинный театр, чем место для отправки писем и посылок. Стройные колонны из серого мрамора устремлялись ввысь, поддерживая тяжелый фронтон. Углы фронтона венчал акротерий — три искусно вырезанные из камня птицы: голубь, ворон и сова. Едва Лизетта, Гаспар и дядюшка приблизились к парадному крыльцу и начали подниматься по ступеням, украшавший левый угол фронтона голубь встрепенулся, сова справа повернула голову и невидящим взглядом уставилась на посетителей, а ворон в центре встопорщил каменные перья и пронзительно каркнул.
Стены и карнизы по периметру огромного вестибюля украшала лепнина, а с высокого потолка на цепях свисали массивные хрустальные люстры. Оставив верхнюю одежду в гардеробе под надзором улыбающейся пухленькой волшебницы, немногочисленные посетители с комфортом расположились в уютных мягких креслах, на небольших диванчиках, изящных банкетках и пуфах. Лизетта нерешительно присела на краешек обитого бархатом пате и стала наблюдать, как сидевшая в кресле неподалеку от нее средних лет ведьма листает свежекупленный номер кулинарного журнала. На коленях ведьмы дремала крохотная собачонка, которую хозяйка время от времени поглаживала.
— Идем, нам нужно на второй этаж, — сдав на хранение свою куртку и куртку Лизетты, Гаспар подошел к сидевшей на диванчике дочери и потрепал ту за плечо. Бросив последний взгляд на спавшего песика, Лизетта поднялась на ноги и послушно последовала за отцом и дядюшкой Ву, который тоже успел избавиться от длинного черного плаща и теперь ждал их у подножия широкой мраморной лестницы.
— Здесь так красиво! — поднимаясь по лестнице, Лизетта во все глаза рассматривала ряд висевших на стене картин: миловидных девушек в древнегреческих одеяниях, несущих на голове кувшины с водой; красивую даму в роскошном бордовом платье, расслабленно устроившуюся на кушетке; молодого воина со спокойным благородным лицом и еще несколько портретов. Отблески хрустальных бра играли на массивных золоченых рамах, выгодно подчеркивая красоту картин. И казалось, что застывшие на полотнах лица вот-вот оживут.
— Да, — согласился Гаспар. В отличие от Лизетты он не рассматривал роскошное убранство и не выказывал восторгов. Но Лизетта была поражена до глубины души:
— Вначале я решила, что оказалась в театре. Или во дворце, — поделилась она с отцом. Тот хмыкнул:
— Что ж, это неудивительно. Впрочем, не все то золото, что блестит Лизетта.
— Я знаю, — последняя фраза родителя заставила ее испытать невольное разочарование. И поэтому большую часть времени пребывания на почте Лизетта теперь молчала, рассматривая роспись на потолке второго этажа и высокие окна.
Второй этаж представлял собой просторный зал. Вдоль трех стен помещения располагалось ограждение с рядом окошек. В центре зала находился небольшой золоченый фонтан, который, как и акротерий здания украшали трое пернатых, искусно вырезанных из камня. Птицы наблюдали за посетителями, время от времени оповещая о номерах доступных окон и приглашая новоприбывших занять освободившиеся места.
Когда Чжао Ву, согласно инструкции каменного голубя, прошел к окну номер двадцать семь, Лизетта тихонько прошла вслед за ним и встала рядом. Гаспар тем временем остановился у заваленного книгами и журналами стола. Отыскав среди всего прочего каталог подписных изданий, он принялся внимательно его изучать.
— Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? — произнес певучий женский голосок. Молодая ведьма за перегородкой улыбнулась Чжао Ву, продемонстрировав ряд ровных беленьких зубов.
— Здравствуйте. Я хотел бы отправить письмо, — с этими словами Чжао Ву извлек из складок мантии аккуратный конверт.
— Будут особые пожелания? — ведьма улыбнулась еще шире и ее щеки покрылись легким румянцем.
— Да, мне нужна полярная сова. Письмо отправится на север, — отозвался Чжао Ву. Взяв предложенное ведьмой автоматическое перо он написал адрес на конверте и затем заполнил пустой бланк.
— С вас десять франков, — все также улыбаясь, ведьма взяла деньги, заполненный бланк и внимательно его изучила. Ознакомившись с написанным, она волшебной палочкой заставила бумажный лист испариться. Затем поднялась со своего места и скрылась за дверью, находящейся позади нее.
— Кому ты отправляешь это письмо? — тихо поинтересовалась Лизетта. — На севере живет кто-то из твоих родственников?
— Это письмо для одного знакомого, — ответил чародей, немного помедлив. — Что же касается семьи — по спокойному лицу дядюшки пробежала мимолетная грусть — я не знаю никого из своей родни. Я вырос в приюте для сирот, Лизетта.
Лизетта почувствовала себя виноватой. Видя, как изменилось лицо девочки, Чжао Ву поспешно добавил: — К сожалению, такое иногда случается.
— Я не знала, — пробормотала в ответ Лизетта и ощутила, что краснеет. С раннего детства она слушала из уст дядюшки самые разнообразные истории, начиная от сказок и мифов, и заканчивая рассказами о приключениях, настигших того во время многочисленных путешествий. Лизетта никогда не задавала себе вопрос, почему Чжао Ву редко и нехотя делился с ней воспоминаниями о своем детстве и ничего не рассказывал о семье, в которой вырос, так как и сама не была охотницей до подобных разговоров. Но ей никогда не приходило в голову, что Чжао Ву попросту ничего не знает о своих родных.
— Все в порядке, — дядюшка ободряюще коснулся ее плеча. — Я совсем не помню своих родителей. Поэтому мне трудно грустить о них.
В этот момент вернулась ведьма. На ее облаченной в кожанную перчатку руке сидела большая белоснежная сова.
— Вот ваш почтальон, – просияла девушка. Она вышла из-за перегородки и протянула дядюшке Ву птицу. Чародей терпеливо ждал, пока сова медленно, словно, нехотя перешагнет мохнатыми лапками на его предплечье.
— Примите мою благодарность за предоставленную услугу, — Чжао Ву с совой на руке склонился в легком поклоне. Щеки ведьмы вновь залились румянцем:
— Ох, ну, что вы! Я всего лишь выполняю свою работу, — и, видимо, посчитав, что ее слова доставят клиенту удовольствие, добавила: — У вас очень красивая дочь.
Лизетта бросила на дядюшку быстрый взгляд. В лице Чжао не дрогнул ни единый мускул, но его ладонь, все еще лежавшая у нее на плече так сильно сжалась, что девочка едва не вскрикнула.
— Нам пора, — коротко бросил чародей и стремительно зашагал в направлении лестницы. Лизетта едва поспевала за ним. Молодая ведьма с растерянным видом смотрела вслед удалявшемуся красивому азиату и девочке исключительно европейской наружности, начиная понимать, что, возможно, сморозила глупость.
— Эй, Ву! Сову нужно выпустить в окно, — Гаспар попытался остановить друга, который буквально несся вниз по ступеням, таща за собой Лизетту. — И отпусти мою дочь!
Но Чжао Ву словно вихрь пронесся через вестибюль, не обращая внимания на оклики друга и остановился лишь на крыльце.
— Что стряслось, Ву? — Гаспар выскочил за ними следом и теперь стоял, переводя дыхание. — Тебя словно ужалила пчела!
Чародей молчал. Лизетта, ощущавшая себя так, словно побывала в барабаной сушилке, тоже не проронила ни слова. От стремительного бега у нее кружилась голова и немного мутило.
— Ладно. Пойду, схожу за одеждой, — решил Гаспар. — Но затем вы двое мне все расскажете!
— Скажи, папа расстроится, если узнает правду? — спросила Лизетта дядюшку, когда ее отец отправился в гардеробную, чтобы забрать плащ Чжао и две куртки.
— Не знаю, — честно ответил чародей. Вручив сове письмо, он вытянул руку вперед, и пернатая хищница с посланием в клюве стремительно взмыла ввысь.
— А ты бы расстроился? — Лизетта наблюдала, как сова поднимается все выше и выше, и вот уже превратилась в небольшое пятнышко, которое скрылось за деревьями.
Чжао Ву посмотрел на нее.
— Если бы я был на месте твоего папы, а он — напротив — на моем, Лизетта, — медленно начал чародей, — это бы означало, что моя дочь жива, а ты — нет. Поверь, я бы многое отдал, чтобы еще хоть раз увидеть своего ребенка. Но я бы никогда в жизни не пожелал, чтобы с тобой случилось несчастье. И я был бы совершенно не в своём уме, чтобы даже на короткий миг желать подобный опыт своему другу. По этой причине я понятия не имею, что бы я почувствовал, так как не хочу этого знать. Так что наш разговор попросту не имеет смысла.
— Прости, я не подумала, — Лизетта почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. — Я сказала глупость.
— Просто ты еще не имеешь представления о многих вещах. В твоём возрасте это простительно, — успокоил ее чародей. Лизетта утерла глаза рукавом.
— Почему, все-таки, у вас двоих такие кислые лица? Что я пропустил? — вернувшийся Гаспар протянул дочери курточку и плащ — Чжао.
— Ничего такого, пап, — Лизетта указала пальцем на прямоугольный сверток у него под мышкой: — Что это у тебя?
— Да так, парочка журналов, — неохотно признался Гаспар. — Все еще не теряю надежды улучшить свои кулинарные навыки.
Комментариев нет:
Отправить комментарий