Тем временем Лизетта и Чжао Ву, отперев дверь в доверху забитый чулан, растерянно глядели на обилие старых давно никому не нужных вещей: железных ведер, деревянных швабр, потрепанных картонных коробок с книгами и видеокассетами. Причём, у многих ведер отсутствовали ручки, у книг — обложки, а швабры оказались совершенно непригодны для использования по назначению.
— Понятия не имею, зачем папа все это хранит, — не выдержав, Лизетта громко чихнула. Чжао Ву мягко оттеснил ее в сторону.
— Я думаю, прежде здесь следует немного прибраться, — произнес он.
Чжао Ву извлек из складок своих алых одеяний украшенный гранатами золотой жезл и слегка повел им в воздухе. В тот же миг вся пыль исчезла: ее попросту засосало в навершие магического инструмента. — Ну, вот, — чародей довольно оглядел результат своих трудов, — теперь можно начинать поиски.
Одиноко свисающая с потолка лампочка давно перегорела. Оставив дверь открытой, они двинулись по узкому проходу вглубь чулана, осторожно ступая между коробок и ведер. Обнаружив среди груды предметов "летучую мышь", Чжао Ву щелчком пальцев зажег в лампе крохотный язычок пламени.
— Нам нужно отыскать большой деревянный ларец, — Лизетта обошла одну из коробок с ветошью и с опаской заглянула в стоящий по соседству оловянный котел на высоких изогнутых ножках. — Внутри ларца находится хронометр.
— Я знаю, Лизетта, — Чжао Ву поднял фонарь выше, освещая пространство впереди них. — Все хронометры хранятся в специальных футлярах, похожих на, как ты верно заметила, ларец. Футляры сделаны из особого сорта дерева, способного поглощать излучение, исходящее от устройства, которое в большом количестве очень вредно для всего живого.
— Я думаю, наш хронометр давно ничего не излучает, — Лизетта потянула торчащую из котла кукольную ногу и вытащила куклу — среднего размера, с мягконабивным телом, фарфоровой головой, ручками и ножками. За исключением отсутствующего наряда и обуви, других потерь не наблюдалось, и Лизетта сунула куклу под мышку. — Он безнадежно сломан. Хоть папа и пытается добиться содействия от организации верховных магов. Но члены Ковена не считают нужным оказать хоть какую-нибудь помощь.
— Именно поэтому я и хочу его осмотреть, — Чжао Ву с усилием передвинул к стене высокий стул с нагромождением почтовых деревянных ящиков — высота сооружения была едва ли ниже самого Чжао. При этом все ящики были заколочены, а их содержимое — явно, тяжёлым.
— Интересно, что хранится в этих ящиках? — Лизетта с любопытством проводила взглядом стул. — Папа никогда мне о них не рассказывал.
— Что-то мне подсказывает, Лизетта, — Чжао Ву нагнулся и поднял с пола какой-то странный предмет, похожий на тонкий металлический браслет, — твой папа тебе вообще мало что рассказывал. — Чжао Ву смотрел на свою находку с таким отвращением, словно в его руке был не браслет, а, по меньшей мере, дохлый скунс.
— Что это за браслет? — Лизетта протянула руку, но Чжао Ву не позволил ей взять вещицу. Его глаза подозрительно сузились.
— Это не просто браслет, — медленно процедил он сквозь зубы. — Это устройство, позволяющее блокировать любые магические проявления. И в нём, явно, не хватает деталей.
— А зачем кому-то может понадобиться блокировать магию? — удивилась Лизетта. Чародей медлил с ответом.
— Видишь ли, — начал он осторожно, словно подбирая слова, — быть волшебником — не всегда значит быть достойным человеком. Некоторые из тех, кому по праву рождения достался магический дар, к сожалению, оказываются злы, алчны, жестоки. А наличие огромной силы делает их неимоверно опасными для окружающего общества. Владение магией накладывает дополнительную ответственность на ее обладателя, а совсем не дарует безграничную власть над всем миром и его обитателями. Однако те, кто ошибочно полагает, будто создан повелевать, как правило, напрочь забывают об ответственности. Чтобы обезопасить окружающих и были созданы эти блокирующие устройства. Если маг, совершивший тяжёлый проступок оказывается пойман, на него надевают "кольцо позора" — именно так, обычно, называют устройство, что ты видишь сейчас. Оно предназначено для ношения на запястье или лодыжке. Как правило, его надевают временно тем, кто совершил преступление, не повлекшее за собой жертвы. По истечении определенного срока, если поведение осуждённого мага больше не вызывает опасений, браслет снимают. Но если маг переступил черту, — Чжао Ву поджал губы, — другими словами — оказался повинен в чьей-либо смерти — на него надевают "кольцо обреченного". В отличие от первого, "кольцо обреченного" невозможно снять. Его надевают на шею, а когда замок защелкивается — устройство тут же намертво врастает в кожу. Проще отрубить голову, чем избавиться от такого кольца. Как ты уже, наверное, догадалась, кольца не позволяют использовать магические силы. И тот, кто приговорен к кольцу на шее, теряет силы навсегда.
Лизетта молчала, все еще глядя на тонкий из черненного металла браслет. Его поверхность была идеально гладкой, если не считать крохотного углубления на внутренней стороне.
— Интересно, — медленно начала Лизетта. Ее голос звучал глухо, словно она уже знала ответ на свой вопрос, — каким образом "кольцо позора " оказалось в нашем чулане?
— Это кольцо твоего отца, — спокойно ответил Чжао Ву. — Он носил его в течение трех лет.
— Но...
— Однажды твой отец совершил очень большую ошибку. На его счастье, я оказался свидетелем произошедшего, и мог дать показания, смягчившие его вину. Ковен магов приговорил его к ношению "кольца позора", — лицо Чжао Ву помрачнело, а темно-карие глаза стали совершенно черными. — В противном случае его ждала бы совсем другая участь.
— Выходит, — Лизетта набрала в грудь побольше воздуха и выпалила: — мой папа хотел кого-то убить?
— Он этого не сделал, — коротко ответил чародей. — Я думаю, будет куда лучше, если Гаспар сам расскажет тебе о случившемся. Когда будет готов.
Сказав это, Чжао Ву накрыл браслет ладонью, и тот исчез без следа.
Лизетта стояла, опустив голову и рассеянно теребила рукой спутанные кукольные локоны. Но Ву очень скоро прервал ее мрачные мысли. Сдвинув в сторону покосившийся стеллаж с глиняными горшками, при этом чудом не разбив ни один из них, он довольно произнес: — А вот и хронометр!
Прямо за стеллажом посреди чулана стоял круглый стол, на котором гордо возвышался массивный деревянный ларец. Вся его поверхность была покрыта разнообразными символами, из которых Лизетта узнала только знаки Зодиака и обозначения планет. Чжао Ву подошёл к столу и аккуратно поднял тяжёлую куполообразную крышку.
На первый взгляд находящееся внутри устройство напоминало странную смесь старинной пишущей машинки и граммофона. За одним лишь исключением, что в отличие от последнего имело целых четыре расположенных по углам металлических раструба, но куда меньшей величины. На передней части хронометра располагалась компактная клавиатура, состоящая из буквенных и цифровых символов, а также ряда со знаками пунктуации. Как и раструбы, клавиши были выполнены из красноватого металла, похожего на медь. По бокам хронометра выступали маленькие рычажки, а всю верхнюю область занимал большой крутящийся черный диск со множеством стрелок. По периметру диска располагались деления, сопровождаемые пиктограммами. Стрелки едва заметно подрагивали, словно собирались вот-вот сдвинуться с места, но какая-то невидимая сила сдерживала их. Откидное стекло, защищавшее диск и стрелки было разбито, лишь кое-где по периметру торчали осколки. Лизетта отметила про себя, что количество боковых рычажков совпадает с количеством стрелок, и что головки некоторых рычагов оплавлены.
Чжао Ву аккуратно извлёк хронометр из ларца, и Лизетта увидела, что нижняя часть его корпуса выполнена из того же самого дерева, что и футляр. Основание хронометра поддерживали четыре короткие резные ножки. Заглянув в ларец, Лизетта обнаружила там несколько осколков стекла и необычного вида пружину. Та была тоньше человеческого волоса и очень длинная. И, в отличие от боковых рычагов, нисколько не пострадала.
— Ничего не трогай, — предупредил Чжао Ву, едва Лизетта протянула руку, чтобы толкнуть пальцем крутящийся диск. Внезапно ей захотелось узнать, может тот сейчас вращаться или нет. — Вокруг полно осколков, ты можешь пораниться.
Лизетта отдернула палец, но, все же, украдкой, нажала на один из рычагов. Тот не поддался. Волшебник строго посмотрел на нее: — Я же просил ничего не трогать.
— Я хочу чем-нибудь помочь, — заявила Лизетта.
— Однако согласись: хотеть помочь и трогать без спроса — совершенно разные понятия, — заметил Чжао Ву. Лизетта почувствовала, как у нее начинают гореть уши.
— Тогда что я должна делать?
— Я думаю, лучшее, что ты можешь сейчас сделать, — чародей внимательно осматривал хронометр со всех сторон, отмечая повреждения, — это сидеть тихонько на стуле и не мешать.
Лизетта обиженно надула губы. Но когда Чжао Ву одним взмахом руки заставил почтовые ящики опуститься со стула на пол, она покорно села на освободившееся место, пристроив куклу на коленях.
— Я назову ее Габриэль, — сообщила она, наблюдая, как чародей, вооружившись длинным пинцетом, осторожно извлекает один за другим стеклянные осколки.
— Чудесный выбор, — пробормотал Ву, аккуратно вытягивая их-под диска длинный застрявший там обломок.
— Эта кукла не слишком красива, — продолжала Лизетта. Стул был высоким, так что она с наслаждением болтала ногами. — Но я думаю, имя сделает ее чуть лучше. Ведь когда ты сам некрасив — красивое имя поможет это исправить.
— А тебе никогда не приходило в голову, — Чжао Ву снял диск. Под ним обнаружился слой битого стекла, — что некрасивых людей не существует?
— Нет, — для пущей убедительности Лизетта даже замотала головой. — Потому что это неправда.
— Ты в этом уверена? — теперь толстой мягкой кистью Чжао Ву аккуратно смахивал крошечные осколки. Лизетта с интересом наблюдала, как волшебник ловко выхватывает нужные ему инструменты прямо из воздуха.
— Я это знаю, — повернув куклу лицом к себе, Лизетта попыталась оттереть с ее носа маленькое чёрное пятнышко. Пятно не поддалось. — Вот ты, например, очень красивый. А Саймон — внук старухи Рэйчел — настоящее страшилище.
— Думаю, ты преувеличиваешь, — теперь настала очередь отвёртки. С видимым усилием Чжао Ву откручивал один рычаг за другим. Некоторые оказались довольно ржавыми.
— Нисколечко! — с жаром возразила Лизетта, и с таким усердием принялась тереть кукольный нос, что едва его не сломала. — Саймон — долговязый, белобрысый, а на его носу полно веснушек. А ещё у него огромный рот как у лягушки. И оттопыренные уши. Вот у тебя, — Лизетта пристально посмотрела на чародея, словно через невидимый микроскоп, — уши нормальные. И рот совсем не лягушачий.
— Что ж, я польщён, — хмыкнул Ву, продолжая разбирать хронометр. Вслед за диском он извлёк спрятанный внутрь корпуса механизм. При этом что-то громко звякнуло и жалобно зазвенело, словно в самом сердце хронометра спрятали хрустальный ксилофон. Ксилофона внутри не оказалось, зато были крошечные стеклянные колбочки. Некоторые, как и защитное стекло, были разбиты.
Чжао Ву поманил Лизетту рукой: — Теперь можешь подойти посмотреть. Только ничего не трогай.
Оставив куклу сидеть на стуле, Лизетта радостно подбежала к столу. Но увиденное заставило ее лицо разочарованно вытянуться: — Это невозможно починить.
— Определенные трудности, конечно, есть, — согласился Чжао Ву. Он взял тонкую, похожую на кудрявый волос пружину. — И главная состоит в том, чтобы найти замену вот этой детали.
— Но пружина выглядит абсолютно неповрежденной, — растерялась Лизетта.
— На первый взгляд — да. Но присмотрись внимательнее.
Лизетта присмотрелась. И с трудом заметила, что металлический волосок выглядит не равномерным, а, словно, испещренным ещё более тонкими линиями.
— Разумеется, понадобится замена всех хрупких и повреждённых элементов. Но большинство из них можно легко достать. За исключением этой пружины, — Чжао Ву внимательно изучал такую важную часть хронометра при скудном свете лампы. — Замену может предоставить только ковен. Если сочтет нужным.
— Но ведь ее можно изготовить самостоятельно, правда? — в голосе Лизетты звучала такая надежда, что Чжао Ву не посмел сказать: "Нет".
— Это очень сложно, Лизетта, — ответил чародей. — Материал очень редкий и дорогой...
— Но ведь тебе это под силу?
Чжао Ву смотрел на Лизетту. В свои годы ей пришлось испытать немало горя: в раннем детстве лишиться матери, а также принять тот факт, что не унаследовала волшебный ген. Потерять возможность учиться в академии магов и стать дипломированным Хранителем Времени.
— Я не знаю, Лизетта, — Чжао Ву постарался, чтобы его голос звучал как можно ровнее. — Но я обязательно попытаюсь. Если удастся добыть материал, — не выдержав, Чжао отвернулся. Глаза предательски щипало.
— Дядюшка Ву! – Лизетта встала перед ним на цыпочки и заглянула в глаза. — Ты плачешь?
— Я не плачу, Лизетта. Совсем нет, — усилием воли он заставил слезы замереть в уголках глаз. Но Лизетта не отступала:
— Но ты о чем-то подумал. О чем-то очень грустном. Что это было?
— Я подумал о том, что моя дочь, наверное, сейчас была бы такой же как ты, — ответил Чжао Ву. И устало опустился на один из почтовых ящиков.
— У тебя была дочь? — удивилась Лизетта, так как всегда была уверена, что дядюшка Ву никогда не был женат и не имел детей. И тут же запнулась. Слово "была" звучало неимоверно жутко.
Чжао Ву кивнул. — Да, она была твоей ровесницей. Иногда я думаю о том, что вы могли бы стать подругами. Если бы моя Пион только осталась жива. В тот самый день, когда все хронометры за пределами академии разом вышли из строя, а твоя мама оказалась заперта во временной петле, я потерял жену и дочь.
— Я... — Лизетта хотела сказать что-нибудь утешительное, но не находила нужных слов. И поэтому спросила: — А почему все хронометры разом сломались?
— Потому что нашлись люди, решившие, что их интересы куда важнее судеб миллионов людей, — ответил Чжао Ву. — Разве, Гаспар не рассказывал тебе о том, что тогда произошло?
— Только в общих чертах, — Лизетта смущенно ковыряла пол носком ботинка. — Папа очень не любит говорить на эту тему. Он сразу сердится и расстраивается.
— Что ж, его можно понять, — пробормотал Чжао Ву.
— Дядюшка Ву, — Лизетта вдруг вспомнила кое-что, — Цзао...
— Я купил Цзао вскоре после трагедии, — погруженный в воспоминания Чжао Ву решил, что Лизетте захотелось услышать историю появления попугая. — Похоронив свою семью, я остался совершенно один. Я понятия не имел, что мне делать дальше. Именно Цзао помог мне справиться с этой огромной утратой. По крайней мере настолько, насколько это может сделать живое существо. Впрочем, я думаю, он этого не помнит, — волшебник слабо улыбнулся, — ведь на тот момент Цзао был всего лишь яйцом. Я выкормил и вырастил его. Поэтому Цзао так сильно ко мне привязан.
— Цзао нечаянно порвал цепочку талисмана, который однажды дал мне папа, — Лизетта решила немного смягчить вину любимого питомца дядюшки. — Ты не мог бы ее починить?
— Да, разумеется, — кивнул Ву. — Ты знаешь, Цзао просто обожает все блестящее. Где цепочка?
Лизетта вытащила из кармана порванную цепь с болтающейся на ней маленькой подвеской. Зелёный камешек сверкнул в свете лампы. Чжао Ву взял в руки украшение и принялся внимательно осматривать. Причем, как заметила Лизетта, его внимание привлек именно кулон, а не разорванная цепь.
— Значит, ты говоришь, Цзао порвал цепочку. А украшение дал тебе папа, верно?
— Цзао сорвал ее с меня, когда я делала уроки, — призналась Лизетта. — Мне тогда показалось, что она ему чем-то очень не понравилась.
— Тебе не показалось, — голос Чжао Ву внезапно стал жёстким. Он сделал резкий жест, а в следующее мгновение уже сжимал в руке большой сложенный веер. Повинуясь неуловимому движению пальцев тот раскрылся, и Лизетта увидела, что на нём нет ни богатой росписи, ни красивых и мудрых цитат. Одна сторона веера была снежно-белой, а другая — черна, словно уголь. Повернув веер горизонтально белой стороной вверх, Чжао Ву поместил украшение на его поверхность. Ничего не произошло. Но едва стоило Чжао бросить талисман на обратную сторону, как веер дрогнул, и место соприкосновения ткани с украшением мгновенно окрасилось в грязно-фиолетовый оттенок. Будто кто-то опрокинул на шелк баночку старых чернил.
— Что все это значит? — широко раскрыв глаза, Лизетта наблюдала за расползающимся пятном, которое уже окрасило почти половину веера. Чжао Ву молчал, но его окаменевшее лицо говорило куда более красноречиво. Лизетте вдруг подумалось, что ещё немного — и дядюшка Ву превратится в статую. Ей стало страшно.
Но в следующий момент Чжао Ву стряхнул подвеску на стол и захлопнул веер. Цепочка тихонько звякнула о дерево. Чжао Ву смотрел на вещицу так, словно не встречал в своей жизни ничего более мерзкого. Ровно также, как немного ранее он смотрел на "кольцо позора".
— Лизетта, скажи мне только одно, — в голосе Чжао послышались напряжённые ноты, — но вначале хорошенько подумай. Вспомни. Ты точно уверена, что именно твой папа подарил тебе этот кулон?
— Да, — не колеблясь, ответила Лизетта, поскольку была уверена. — Потому что это единственное украшение, которое я ношу. Однажды папа принес его мне и сказал, что это талисман, который убережёт меня от любых невзгод. Он попросил меня носить его, не снимая...
Лизетта не успела договорить. Сгребя в кулак цепочку и кулон, Чжао Ву выбежал из чулана. Она со страхом смотрела чародею вслед, совершенно сбитая с толку. Полуразобранный хронометр остался стоять на столе, как и зажженная лампа.
— Думаю, Габриэль, нам тоже пора, — Лизетта потушила лампу и взяла на руки куклу. И в этот момент почувствовала что-то очень странное. В лицо ей словно плеснули холодной водой, затем — обдали печным жаром. Почувствовав подступающую дурноту, Лизетта опустилась на почтовый ящик, на котором совсем недавно сидел дядюшка Ву. Все ее тело сотрясала дрожь. Она попыталась встать, но голова закружилась. Пыталась закричать — но словно лишилась голоса. Окружающее пространство вдруг стало ощущаться и выглядеть как кисель: нечетким вязким и тошнотворным. В следующий миг Лизетта лишилась чувств.
Комментариев нет:
Отправить комментарий